На донце постамента подпись и дата: <подпись> // 2014

Работа происходит из собрания семьи художника.

Выставка: Андрей Бисти. Металлические метафоры (2018, Галерея «Кино», Москва)

Публикация: Андрей Бисти. Металлические метафоры. Скульптура. М., 2017. С. 128–129 (воспр. в цвете)

Легендарных самураев характеризовало ледяное бесстрашие перед лицом смерти в сочетании с известной духовной утонченностью, это общеизвестно.

«Что победитель, что побежденный росы лишь капля, только росчерк молнии — вот должный взгляд на мир» (предсмертное хокку самурая Шиаку Ниюдо, 1333).

«Успех — это твое состояние, отношение к тебе в твоем профессиональном кругу. Рисующий человек становится умнее, потому что это — один из методов познания жизни.

Творчество — это в первую очередь размышление. Высказывание. Прогресс в искусстве основан на знании того, что было до тебя» (Андрей Бисти).

Андрей Бисти (1953) — живописец, график, скульптор, иллюстратор, дизайнер. Бисти предпочитает работать в жанре ready made, создает оригинальные композиции из подручных материалов, которые обнаруживают сходство с произведениями ведущих европейских скульпторов — М. Дюшана, Ж. Тэнгли, Армана. «Скульптор изобретательно и бережно перемещает из металлоломного небытия в сферу нашего внимания эти вещественные свидетельства безвозвратно канувшей в прошлое, многовековой, устойчивой, по-своему замечательной русской материальной культуры. Это, в сущности, вполне эстетически обоснованный, постмодернистский способ творческого поведения», — пишет о его произведениях его близкий друг, художник и писатель Константин Победин (openklub.ru).

Работы Бисти находятся в собраниях Государственного музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Государственного Эрмитажа, Севастопольской художественной картинной галереи, а также в частных коллекциях в России, США, Греции, Франции, Швейцарии, Японии, Корее, Дании, Болгарии и Польше.

В «Самурае», как и в большинстве работ, Бисти использует широкий арсенал материально-изобразительных средств: дерево, железо, олово, медь, вощеный шнур, умелое сочетание которых рождает обобщенный образ японского воина. Скульптор отказывается и от передачи портретных черт героя, лицо которого заслонено шлемом с рогами, и от детальной проработки его фигуры и военного облачения. Тем не менее лаконичность художественного решения не мешает автору добиться достоверного и выразительного образа. Стилизованное традиционное боевое оружие в руках самурая напоминает канабо, из которого торчат разноцветные шнурки. Туловище самурая трактовано плоскостно и уподоблено неправильному треугольнику, перекличка форм шлема и нижней части фигуры гармонично замыкает композицию. Сложная игра света на материале дополнительно подчеркивает рельефную поверхность скульптуры (Мария Беликова).

Константин Победин (из книги «Андрей Бисти. Металлические метафоры. Скульптура»): Творчество Андрея Бисти в хорошем смысле провокативно: оно вызывает даже у искушенных ценителей изобразительного искусства освежающий чувства по-детски непосредственный интерес.

Благодаря духовной зоркости и неуемной фантазии этого удивительного художника буквально найденные на свалке истории и когда-то жизненно необходимые, ритуально значительные орудия труда наших предков, как по волшебству, перенеслись из ржавых груд вторчермета в мир возвышенных образов, обрели новую, небывалую метафизическую таинственность и почти мистическую силу. «Композиционная рецептура» такого рода действий внешне может показаться ошеломляюще простой: в самом деле, взял человек одну кованую железяку, приделал к другой, сочинил подходящее название и все дела…

Но рассуждать так столь же наивно, как всерьез верить, будто каждый желающий утолить жажду может для начала вдохнуть обеими ноздрями водород, затем одной — кислород и терпеливо ждать, пока внутри его организма сама собой образуется H2O…

Андрей, имя которого тоже апостольское, но не столь суровое, как у небесного покровителя Венеции, поступает строго наоборот: он пускает в дело фактически «стертые с лица земли», отринутые за ненадобностью разрозненные свидетельства по-своему совершенной, одухотворенно значительной народной материальной культуры и дает им поистине чудотворный шанс «жизни после жизни» не в физическом, а в метафизическом пространстве, там, где высокое, низкое сосуществуют порою зримо, а порою призрачно, как ангелы, зодиакальные существа, мужчины и женщины, их сновидения, представления о счастье и надежды на очень вероятное бессмертие человеческой души.